ФАУСТ

​

(ФАУСТ и очень похожий на него МЕФИСТОФЕЛЬ

сидят за столом под часами)

 

МЕФИСТОФЕЛЬ

Ох, Фауст, Фауст, всё тебе неймётся!

Сдаётся мне, что я продешевил.

И в самом деле, что она такое,

Твоя душа? Таких везде навалом –

Святым ты вроде не был никогда,

А покопайся я чуть-чуть поглубже

В твоём прошедшем перед нашей сделкой,

Немало бы интересного нашёл:

Что вокруг Солнца вертится Земля –

Положим, это в наши дни не грех,

Тем более что так оно и есть,

Но триста лет назад ты на костёр бы

Попал за это, как за богохульство;

А ангелы? Ты в них тогда не верил.

 

ФАУСТ

Вот видишь, значит, не продешевил:

Теперь я верю в ангелов – выходит,

Моя душа немного вздорожала.

 

МЕФИСТОФЕЛЬ

Ну, Фауст, я теперь не удивлюсь,

Коль ты заявишь, будто человек

Произошёл от обезьяны.

 

ФАУСТ

                                    Вряд ли.

 

МЕФИСТОФЕЛЬ

Но так или иначе, я плачу

Тебе три сотни ет такую цену,

Которой стоит только папа римский.

 

ФАУСТ

И он не стоит.

 

МЕФИСТОФЕЛЬ

                    Старый лютеранин!

Но, в общем, верно: в огненной геенне

Хватает пап, епископов и прочих,

Но и учёных там ничуть не меньше.

Я – мелкий бес, и только раз в суде

Сидел, когда решался спор за душу,

Не мне судить, кому пристало в ад,

Кому – на небо; но зато я знаю

Немало грешников, попавших в рай,

И праведников – вроде Дон-Жуана,

На редкость благочестного испанца, –

Попавших в пекло. Вот уж третий век

Тебе служу я, словно чёрный пудель,

А душенька твоя всё недовольна.

 

ФАУСТ

Что делать, в этом я не виноват.

Чем больше есть – тем большего желаешь,

А много ли ты можешь дать, приятель?

 

МЕФИСТОФЕЛЬ

Ну ты зажрался, я тебе скажу!

Ты помнишь, как король Филипп Испанский

Пред ангелом валялся на коленях,

Крича: «Я жить хочу! Не надо рая!» –

А ты насколько пережил его?

А вспомни, например, Наполеона –

За четверть века славы и побед

Он мучится в аду – а сколько ты

Успел пожать за это время лавров?

А вспомни русскую императрицу…

 

ФАУСТ

А ну их всех! Ведь ты умён…

 

МЕФИСТОФЕЛЬ

                                          Возможно,

Хотя с тобою я связался сдуру.

 

ФАУСТ

Ты понимаешь – дело не в деньгах,

Не в лаврах, не во власти – власть и слава

Способны счастье дать лишь примитивным,

Безмозглым особям – а я не глуп,

Я не тщеславен, я не слишком алчен,

И счастье – не медаль и не монета,

Не книга, лучшая из всех на свете,

Не пьесы, что писал я за Шекспира…

 

МЕФИСТОФЕЛЬ

Согласен. Слава, деньги – суета.

Бесспорно, счастье – это ощущенье

Спасения; ты можешь утверждать,

Что, будучи на муки обречённым

Грядущие, спасения не чаешь –

Но на колу, на каторге, на дыбе

Нормальные Адамовы потомки

Торопятся скорее на тот свет.

От дыбы, от кнута, от меткой пули

Я много сотен раз тебя спасал.

Как адъютант спасает генерала;

А это было очень неприятно –

Всё время принимать твой скучный облик

И говорить: я Фауст, так и так!

Стреляйте, жгите, бейте, распинайте!

Положим, мне всё это пустяки,

Я создан из других материй – кстати,

Не хочешь ли заняться изученьем? –

Но всё-таки – сомнительная радость…

 

ФАУСТ

Конечно, ты не раз меня спасал,

Но это благодарности не стоит –

Ты просто выполнял наш договор,

Его статью пятнадцать дробь один.

И всё-таки я знаю, что умру –

Когда-нибудь, нескоро, потому что

Едва ли буду удовлетворён

Ещё лет двести, триста или больше…

 

МЕФИСТОФЕЛЬ

Типун тебе на вредный твой язык!

 

ФАУСТ

Но я умру. Исчезну без остатка:

Ты сам признал, что слава – суета,

Что жить в произведениях искусства –

Не слишком интересно: я ведь был

Когда-то статуей Буонаротти,

И право, это было очень скучно –

А в статуе жила моя душа,

Не тронутая пламенем геенны!

Мне часто говорили: «ты умрёшь,

Но дух твой будет жить в твоих открытьях», –

Какая чепуха! Подумать можно,
Что дух Ньютона в яблоке остался,

А Торричеллиев – ещё почище!

Чушь, чушь! Их дух – в раю или в аду,

А на земле их нету и не будет!

 

МЕФИСТОФЕЛЬ

Ты стал циничным материалистом.

 

ФАУСТ

Вчера ты говорил, что я – романтик.

Но это всё не важно. Человек –

Не только книга или капитал,

Отнюдь не монумент на поле славы,

Он – рода человечьего звено.

 

МЕФИСТОФЕЛЬ

Хоть в пятницу не говори красиво!

 

ФАУСТ

Ты не дал мне того, что есть у всех,

Что есть у нищего в его лачуге,

Безвестного, что вилку изобрёл,

Поэта, непригодного к печати, –

Ты не дал радостей семейных, чёрт!

 

МЕФИСТОФЕЛЬ

Во-первых, слово «чёрт» излишне грубо –

Ведь я же не зову тебя «мужчиной»?

 

ФАУСТ

О небо!

 

МЕФИСТОФЕЛЬ

            И тем более – «приматом».

Ну это ничего, я не обидчив.

Но ты уже не ценишь ничего!

Каких красавиц я тебе дарил!

От Клеопатры и до Помпадур.

Ты смог постичь все радости любви,

Какие лишь доступны человеку.

Положим, это не совсем семья.

Но разве мало жён ты пережил,

Вдовея, разводясь, а то подолгу

Живя в согласнейшем, примерном браке?

Прекрасных жён, отличных, милых жён,

Которые всегда тебя любили

И, более, которых ты любил.

 

ФАУСТ

Ах, Мефистофель, старый греховодник!

Я знаю, ты мне доставлял всех женщин,

Каких я только думал пожелать –

Любовниц пылких и любовниц кротких,

Супруг и ангелоподобных тёщ…

Но это не семья, всё это – так.

 

МЕФИСТОФЕЛЬ

Что ж, маму надо было воскресить?

 

ФАУСТ

Нет. Ты всё точно сделал, Мефистофель,

Что мог. Но одного ты не умеешь.

Я понял – женщина подарок ада,

Но дети – это только Божий дар.

Я долго этого не понимал,

И тратил молодость на развлеченья,

И тратил зрелость на союзы душ

И снова старость тратил на разврат.

Но с той поры, когда мы проходили

Германией шестнадцатого века,

С тех пор, как Маргарита задушила

Единственного сына моего –

А я ещё был рад, что так случилось! –

С тех пор я больше не имел детей.

Последний раз тогда, при Маргарите,

Бог дал мне право отступить назад –

А я не пожелал, и с этих пор

Любой мой брак всегда бесплодным был.

Я думал, что старею или болен,

Иль женщины больны – и пил женьшень,

Который ты носил мне из Китая,

И новых жён искал, и многодетных

Вдовиц ласкал – но тщетно, тщетно, тщетно!

Не от здоровья – божья благодать,

Не от болезни – божье наказанье…

Теперь ты понял, что произошло,

Что душу обречённую сломило,

Когда постиг я, что её лишившись,

Ни грана никому не передам

В наследство вековое. Так неужто

Я буду радоваться капиталам,

Я буду счастлив многолетней славой,

Я задержу минуту упоенья?

Нет, дьявол не сумеет мне помочь!

 

МЕФИСТОФЕЛЬ

Пожалуй, не сумею. Дело в том,

Что сам я – просто старый холостяк

И не люблю детей: они пищат

И пачкают пелёнки. Но, однако,

Посмотрим, милый Фауст, чья возьмёт –

В несчастье человек не видит счастья,

Когда оно вне круга бед его.

 

СЛУГА (входит)

К вам господин фон Гёте.

 

ФАУСТ

                                   Нету дома!

 

МЕФИСТОФЕЛЬ

Да ладно, за тебя его приму.