ЖЕЛЕЗНАЯ ЗВЕЗДА
ДО РИМА
Волчица кормит Ромула и Рема,
И молоко им поровну двоим.
О них еще не сложена поэма,
И ими даже не построен Рим.
Еще не скоро посреди застолий
Им будут здравицы провозглашать.
Покуда — только голый Капитолий
И зубы нежно скалящая мать.
Все тихо, все как будто неизменно,
Латинский холм еще угрюм и нем.
Еще не скоро перескочит стену
С веселым хохотом беспечный Рем.
Еще нет Рима, и додревность длится,
И братья у сосцов еще дружны.
Еще не скоро будет выть волчица
Над мертвым телом около стены.
ВДОВА
Война окончена; войска вернулись;
Триумф: ведут быков, несут венки;
И женщина бредет средь черных улиц,
И скорбью переполнены зрачки.
Он не вернулся — с помутневшим взором
Упал на бурую траву, убит.
Она проходит сквозь веселый форум
И к дому опустелому спешит.
Одна. И утешения не знает.
Одна. И смерти беспощадна власть.
Одна. Лишь сын за стенкою читает:
«Честно и сладко за Отчизну пасть».
ЦЕНТУРИОН
Ты нес без стона страданий бремя,
Сухие очи твои не лгали –
Высокий воин в пернатом шлеме,
Поправший тропы обеих Галлий.
Далек от свиста придворных сплетен,
Далек от гула мятежной черни,
Ты ставил знаки своих отметин
На рьяном белге и злом аверне.
Прямой и статный, пусть поседелый,
Ты Рима прочность, ты Рима сила –
Когда падешь ты, его пределы
Собой раздвинет твоя могила.
ПОЛКОВОДЕЦ
Он шел под гуды улитных букцин
Сквозь шум потоков и гром обвалов,
Он клал по склонам, поросших буксом,
На трупы трупы, на римлян галлов.
Когда к сраженья кровавым флягам,
Хрипя, когорта прильнет устами –
Над опаленным пробитым стягом
Его рукою грозится знамя.
Сухой и латный, в плаще пурпурном
Поджарым волком вблизи кумира –
Застыл навеки над веком бурным,
Расширив Рим до границы мира.
ПОСЛЕДНИЙ РИМЛЯНИН
Над форумом сеется дождик
Из серых растрепанных туч,
И тусклый, но солнечный луч
Удвоен, как белые вожжи.
Со статуй стекает вода,
Смывая последние краски,
И лица, как белые маски,
Безглазо глядят в никуда.
Дом пуст, только в затхлом таблине
Он пишет под шорох дождей
О том, что минуло уже,
Для тех, кто когда-нибудь минет.
АЛЕКСАНДРИЯ
«Отец, ты родом из Александрии,
Так расскажи о ней ещё разок!» –
«Александрия – лучший в мире город,
Он, может статья, даже больше Рима.
Его когда-то Александр Великий
Построил в тёплой, влажной дельте Нила,
Берущего начало в дальних горах,
А может быть, и в самом Океане –
Его истоки скрыты от людей.
Там поднялись над жёлтыми песками,
Под синим-синим, южным-южным небом
Хранители покоя – пирамиды,
В которых египтяне-фараоны
Уснули в золоте и бриллиантах.
У Нила там показывают место,
Где Антиной когда-то утопился
(Его потом провозгласили богом –
Ещё в языческие времена).
Там женщины стройны и величавы,
И в каждой затаилась Клеопатра,
Антония сводившая с ума
И Цезаря. Там лучшие поэты,
Собравшись под старинным обелиском,
Читают лучшие стихи на свете,
Составленные из жемчужных зёрен;
Над ними светит Фаросский маяк,
К себе зовя суда с богатым грузом
(Эбеном, пурпуром и янтарём),
Философов, атлетов и влюблённых.
Вот что такое, сын, Александрия.
По крайней мере, так мне говорил
Мой дед, проживший четверть века в Риме:
Его отец сам был александрийцем,
Уж он-то знал. А ежели она
И не такая вовсе – что с того нам?
Я, как отец мой, в Галлии родился
И здесь умру, и нам с тобою, сын,
Уже не увидать Александрии.
Так будем верить в старые преданья,
В рассказы пращуров; и как иначе
Мы выжили бы здесь, в глухих Арденнах?
У нас в душе – своя Александрия».
БОГИ
Понедельник. Тезоименитство.
Рокот труб и чад иллюминаций.
В цирке – гладиаторские игры.
Перед императорским кумиром –
Кесарь в тоге, с жезлом и с Победой –
Преклоняется толпа народа,
Ищут исцеления у бронзы
И читают выспренние оды.
В полдень возле портика Сената
Император показался людям –
И народ, довольный, разошёлся.
Вторник. Праздник. Жертвоприношенье.
Бычья кровь и жирный дым алтарный.
На престоле Юпитер Феретрий
Мрамором и бронзою блистает.
Император – первый жрец – в накидке
Совершает должные движенья,
Молится, склонившись пред кумиром.
Вечером, когда собрались тучи,
Молния сверкнула в Капитолий.
Кесарь горд и счастлив: он услышан.
В среду – если по земному счёту
Можно измерять небес вращенье –
Юпитер, окутанный рассветом,
С неба поразил перуном город.
Город выгорел – и эта жертва
Десяти богам равна на небе.
Юпитер молился до заката,
Но какому кланялся кумиру
И какое знаменье явилось –
Мы не знаем, да и не узнаем.